Атары - это название некогда большого, ныне несуществующего села. Впервые это слово я услышал в далёком 1964 году.
Оно было непонятным, а оттого таинственным и привлекательным. Разумеется, будучи пяти лет от роду, думать -
не думал, что оно прочно войдёт в последующую жизнь. Из раннего детства в памяти остаются только самые яркие воспоминания.
И когда годом ранее наша семья отправилась в отпуск к знакомым в село Лебяжье, особенно запомнились два события: полёт туда на
самолёте АН-2 и обратное возвращение на теплоходе.
Собственно – не всё плавание, а только эпизод с посадкой нашего судна на мель и снятие его пароходом. Впечатление первое
было со знаком минус, второе – со знаком плюс и это, видимо, способствовало выбору жизненных приоритетов. Впрочем, поездка в
Лебяжье имела другие, далеко идущие последствия. Дело в том, что папа увлекался рыбалкой. Причём не в плане добычи,
а рыбалкой спортивной – исключительно на блёсны. Не хочу брюзжать, утверждая, что раньше рыбы в Вятке было больше.
Возможно, это и так, но перепись водных обитателей никто не проводил (или я ошибаюсь, и существует внятные методики?
Было бы интересно познакомиться с результатами). А то, что рыбаков, причём далеко не всегда спортивных, больше стало – это факт.
Тем не менее, и в начале шестидесятых годов прошлого века экземпляры весом более 2 кг попадались не часто.
Но вот 17 июля 1963 года под Белой горой, на Вятке чуть выше Лебяжья, папа на подергушу ловит судака весом 7(!) кг.
Эмоциональный всплеск был столь велик, что сразу по возвращении приобретается лодка «Казанка» с самым мощным, на тот момент,
десятисильным мотором «Москва». Чтобы на будущий год отправиться в те края на своём транспорте.
Здесь должен сделать следующее отступление: приоритет, как сказали бы сейчас, в рекреационном освоении мест, названных впоследствии
Вятской Швейцарией принадлежит отнюдь не нашей семье. Точную картину происходившего, я естественно представить не могу, но кое-что
по рассказам очевидцев, восстановить попробую (возможны неточности, поэтому если у кого есть, что поправить или добавить –
милости просим на гостевую нашего сайта). Потребность выезда для отдыха на природу у людей зародилась, надо полагать,
с зарождением городов. Разумеется, форма и содержание его с годами претерпевали существенные изменения.
Допускаю, что эта тема исследована в каких-нибудь научных трудах, и развивать её не буду. Замечу лишь,
что ещё до войны мой дедушка с семьёй уже выезжал на лодке на берег Вятки.
Место называлось Татарский перекат (не правда ли созвучно с Атарами?).
Поясню: перекаты - это устойчивое скопление твёрдых частиц, отложенных по ширине русла реки. Являются основным препятствием для движения речных судов и в лоции имеют собственные имена. Сейчас до Татарского быстро добраться можно, а в середине прошлого века сорока пятикилометровое путешествие на деревянной лодке под маломощным мотором было приключением с непредсказуемым финалом. Ну, например: отчаявшись реанимировать, заглохший двигатель, всю ночь тянуть лодку бечевой против течения, чтобы к утру успеть на работу. Но транспортная инфраструктура развивалась, и вскоре на Татарском перекате стало слишком людно. Поэтому жаждущие тишины и уединения, отправились на поиски нового места для душевного отдыха.
Вспоминает Донат Всеволодович Разин: «Мои родители – Наталья Васильевна и Всеволод Васильевич
с довоенных времён проводили свои отпуска в деревне у знакомых.
Эту же традицию продолжили в послевоенное время на реке Чепце. После приобретения одного из первых
отечественных подвесных моторов «Казанец» и деревянной лодки, длиной всего 3 метра, они в 1961 году
отправились из Кирова вниз по Вятке искать место для отдыха в ежегодный отпуск. Прошли более 300 километров
(со скоростью около 10 км/час), когда им приглянулась пристань Атары. Рядом были магазин, медпункт, недалеко – телефон.
Да и природа покорила своим ландшафтом: высокие берега, поросшие елями и соснами, заливные луга, обилие ягод и грибов.
Местные жители были очень доброжелательны».
Впрочем, похожий рассказ я слышал от атарского долгожителя
Георгия Константиновича Кобелькова. По его словам, он сотоварищи в 1960 году также отправился вниз по реке с той же целью.
Плавсредство их было побольше и, имея на борту всё необходимое, они обстоятельно осматривали интересующие места.
И, разумеется, не могли не обратить внимание на красоту атарских берегов. Однако на первоначально выбранное ими место с
горы скатился большой камень. Как говорится, по счастливой случайности никто не пострадал, но событие посчитали дурным
знаком и переместились чуть выше по течению, где уже отдыхал и писал этюды известный художник П.С. Вершигоров.
С подачи его друга, писателя Владимира Ситникова, бывавшего здесь с Петром Саввичем, почти круглая площадка под горой обрела имя -
Сковородка. Название прижилось. И до сих пор, несмотря на небольшие размеры, на стоянке летом весьма оживлённо.
Город наш и сейчас как большая деревня – у многих есть общие знакомые. А тогда и подавно все на виду были.
Так что информация об открытии новых земель быстро нашла заинтересованных лиц. И вот в июле шестьдесят четвёртого
мы и ещё две семьи выдвинулись в Атары. Всё-таки, повторюсь – для тогдашнего уровня развития транспортных средств
расстояние было приличное, поэтому женщин с детьми отправили на теплоходе. Он шёл вниз по течению почти сутки и
прибывал к искомой пристани уже в темноте. Мужчины встретили нас на лодке и отвезли в облюбованное место.
Надо сказать, что выбор места для первого нашего поселения был продиктован отличной погодой. «Будем загорать и купаться» -
решили взрослые и разбили лагерь на песке. Но изменчива северная погода – через три дня о купании пришлось забыть и достать
всю имеющуюся одежду. Моя память всех деталей не сохранила, но, по словам родителей, было холодно и ветрено почти весь месяц.
Видимо, это не слишком вдохновило компаньонов, поскольку больше никто из них в Атары не ездил.
Ну, а наша семья годом позже вновь отправилась осваивать Атарские земли.
Памятуя, о прошлогодних ошибках, новое место было максимально защищено от холодных ветров северной экспозиции.
Остановились по совету Разиных рядом с ними, но также рядом была и пристань, то есть местечко было бойкое, что, впрочем,
тогда большим недостатком не являлось. Память моя уже лучше сохранила ту поездку и, особенно запомнилось возвращение домой.
Всей семьёй, вчетвером (с нами отдыхала бабушка) на лодке до Кирова 300 км мы поднимались с четырьмя (!) ночёвками.
Отпуск следующего года папа посвятил поездке в Саяны в надежде поймать на спиннинг тайменя.
Царь-рыбу выловить не удалось, хотя рыбалка была неплохой и впечатлений привезли много.
Июль 1967 года. Снова Атары. Снова другое место, которое надо сказать устроило во всех отношениях
и последующие пять сезонов, мы его обживали. Жили бы, наверное, и дольше, но соседний лагерь
Жилиных быстро прирастал родственниками и знакомыми, поэтому плотность населения на берегу стала превышать городские нормы.
Вообще, надо сказать, в конце шестидесятых, начале семидесятых годов прошлого века такой отдых получил бурное развитие.
Садоводство ещё не поглотило досуг большинства горожан, да и Турция с Таиландом даже в мыслях не могли составить конкуренцию
речному берегу. Это был золотой век маломерного флота. Владельцы лодок активно столбили прибрежные места для отпускного проживания.
В основном – в палатках, в основном – семьями.
Кстати, в одном из таких поселений (близ устья Быстрицы) разворачивается действие романа вятского писателя Юрия Петухова
«Костёр на песчаной косе». Это место расположено достаточно близко от города. Те же, кто хотел подальше оторваться от цивилизации,
но считал путь в Атары слишком дальним, останавливались близ деревни Покшта (около 250 км по Вятке от Кирова).
Отсюда начинаются, пожалуй, самые красивые места на реке, которые тянутся вплоть до Буйского Перевоза.
Справедливости ради, надо заметить, что также пользовалось популярностью место выше Покшты, с красноречивым названием Разбойный Бор.
Ездили туда в основном мужчины – рыбалка там была успешнее, но и комаров было заметно больше. После приобретения более мощного мотора
«Вихрь» на этот район обычно приходилась ночёвка по пути в Атары своим ходом. Бывало из-за обилия кровососущих насекомых ужинать
приходилось в палатке. К тому же, запаса топлива в лодке на весь переход не хватало и заправлялись в тех же краях – в Сорвижах.
Современным автовладельцам и не представить, что заправка бензином в путешествии по воде совсем нескучный квест.
А опыт таких заправок у нас большой: в начале 70-х на два сезона мы Атары условно покинули, совершив походы на моторной лодке.
Дело в том, что подготовку к таким походам папа начал сразу после покупки новой мотолодки «Крым».
В первый сезон лодку обкатали, почувствовали разницу с предыдущей, поверили в неё и в июле семьдесят второго отважились на поход в
Уфу к родственникам, которые до самой встречи не верили в успех нашей затеи. По пути вперёд запланировали в Атарах полуднёвку,
а после успешного возвращения, провели там остаток отпуска. Путешествие 1973 года было ещё круче.
Конечно, в планетарном масштабе оно тоже не слишком значимо, но для нас 3000 водных километров от Котласа до Кирова памятны до сих пор.
Было интересно, познавательно, иногда – трудно. Эта обширная тема касается Атар лишь тем, что вечером двадцать четвёртого дня пути,
причалив к Атарскому берегу, мы испытали чувство возвращения домой. И хотя, под впечатлением пройденного, в семье разрабатывались
другие маршруты для лодки с мотором, следующие 4 года мы провели на том домашнем Берегу.
В семьдесят восьмом по накатанной дорожке ещё раз сгоняли в Уфу.
Это была последняя навигация перед перекрытием Камы плотиной в Набережных Челнах с образованием Нижнекамского водохранилища,
ухудшившим условия для путешествия на малых лодках. Знание маршрута позволило провести его очень успешно, уложившись в две недели.
Обратный путь по Каме прошёл в условиях идеальной погоды: безоблачное небо и зеркальная гладь воды, периодически разрезаемая
многочисленными судами. Зато на Вятке под Воробьями попали в такой шторм, что сочли за благо отсидеться на берегу.
Ну, а оставшиеся 2 отпускные недели провели опять в Атарах. Без них год не год.
Но такие годы были. После скоропостижной кончины папы четыре сезона не ездили.
А когда родилась первая дочка, с ней, десятимесячной рванули на знакомый берег.
Спасибо друзьям отца – приняли в соседи и оказали всемерную поддержку. И хотя, в следующем 1986 году из-за рождения второй дочери,
поездку снова пришлось отменить, чувствовалось, что мы в Атары вернулись. И вернулись надолго.
Пока дети не достигли школьного возраста, это был, по сути, семейный отдых. В лучшем случае у нас на берегу гостила ещё одна семья. А в 1988 году гостей не было вовсе, но сезон запомнился жаркой погодой и отсутствием дождей в течение почти всех трёх недель проживания. Лишь накануне отъезда сильная гроза росчерком молний отменила блаженство. Годом ранее палатки пришлось временно вернуть на позиции двадцатилетней давности, так как незадолго до нашего приезда в лесу случился низовой пожар. Большие сосны уцелели, а подлесок выгорел. Сразу это не заметили, поскольку прибыли на место глубокой ночью. В те годы практиковали заброску лодки и всех вещей на самоходках типа ГТМ (они имели свою грузовую стрелу и могли производить погрузку-разгрузку в любом месте). Как правило, подбиралась компания попутчиков. В тот раз большинство «выходило» на Сковородке и, чтобы лишний раз не напрягать команду сухогруза 8 км мы прошли самосплавом - вещей оказалось так много, что манипуляции с запуском и управлением мотором были проблематичны. Когда ткнулись к берегу, сил хватило только на установку палатки. Лишь утром почувствовали запах гари и обнаружили, что все стройматериалы для лагеря, из года в год оставляемые в лесу, с успехом сгорели. А ещё тот год запомнился суточным дождём с сильным ветром.
И всё бы ничего, но обозначилась проблема с сушкой детских пелёнок. И когда запас их закончился, решили, что мамы с детьми отправятся домой чуть раньше намеченного срока. Тогда для этого надо было, собрав вещи, утром выйти на берег и «стопить» речной автобус «Заря». Тут я бы позволил себе небольшое воспоминание о речных судах – всё-таки мы часто пересекались с ними на водных просторах и имели взаимный интерес. Так сказать, светлой памяти Вятского речного пароходства…
Нам-то польза от них большая была. Да и пейзаж речной они красиво дополняли! Я уже не застал пассажирские пароходы, а буксирные помню хорошо. Названия их даже в вахтенный блокнотик заносили и, ежегодно, встреченные отмечали. Логику наречения понимал не всегда. «Быстрый», «Сильный», «Резвый» - тут всё понятно. «Ветер», «Приток» - тоже. «Капитан Гастелло» и «Лиза Чайкина» как герои войны вопросов не вызывали. А вот профессии в качестве имён подходили не все. «Бакенщик» и «Стивидор» (пришлось спросить - кто это) тематике соответствовали. «Электрик» и «Слесарь» - тоже к пароходам как-то причастны. Но «Агроном» с «Арматурщиком»? Впрочем, в те времена к рабочему люду почтительнее относились. Более всего, выражаясь современным языком, выносил мозг «19 МЮД». У старшего поколения я выяснил, что это Международный Юношеский День. После революции он отмечался весьма широко. Но почему был выделен девятнадцатый не знаю до сих пор. Он пришёлся на 1 сентября 1933 года. Может пароход тогда заложили? Стаханов (молодёжи – смотреть Википедию) тоже не вдруг свой рекорд нарубил, а к 21-ому МЮДу. Но возвращаюсь к пароходам: поначалу их список три десятка насчитывал, а затем всё короче становился. Жаль! Было в них что-то притягательное: характерное шлёпанье плиц, дым над трубой и басовитый гудок. Ну, и волны, поднятые колёсами, подбрасывали адреналина, сидящим в «Казанке». А ещё пароходы по цвету отличались: те, что баржи-нефтянки буксировали, в голубой красили, те, что земснаряды – в белый, а остальные - в коричневый. Ещё раз повторюсь, жаль, что ни один из них не сохранили, если не как прогулочный, то хотя бы как музей. В Финляндии, например, и в том и другом виде они, достаточно широко представлены.
Напомню, что в начале 60х годов прошлого века попасть на Атарский берег можно было практически только водным путём. Теплоход чалился у пристани Атары, а следующим остановочным пунктом было Лебяжье. В промежутке - все перемещения на лодке. Теплоходы следовали из Кирова до Соколок (это чуть ниже устья Вятки). Обслуживали линию суда проекта 331. Как сейчас, помню их названия. Хотя названий-то и не было, просто номера: ВТ-302, ВТ-304, ВТУ-308 и ВТУ-328 (говорят, были ещё 322-й и 323-й, но моя память их не зафиксировала). А ведь имена собственные, в числе прочего выделяли флот из остального транспорта. Но мне эти теплоходы очень нравились. Да, наверное, не только мне – в Интернете их фотографий много. Есть и наши – вятские - ВТ-302 и ВТ-304. К слову: тогда я думал, что ВТ и означает Вятский Теплоход, а буква У предполагает какие-то улучшения. Однако, во второй половине шестидесятых вместо больших теплоходов на реки выходят водные автобусы «Заря», взяв на себя пассажирские перевозки. Первыми, если я правильно помню, с Вятки исчезли как раз 302й и 304й. Дольше всех бороздил её воды ВТУ-328. Переименованный в «Кировчанин», он осуществлял туристические рейсы, в том числе и в Уфу. Они пользовались большой популярностью. Но, наверное, как раз после завершения строительства Нижнекамской ГЭС, теплоход перевели на местную линию Вятские Поляны – Набережные Челны, ставшей последним местом работы в его биографии.
Весной 1982 года во время рейса на судне возник пожар. Справиться с огнём команда не смогла, но грамотно организовала спасение пассажиров. Спасли всех. Теплоход, во избежание возгорания топлива, притопили у берега. Однако до подъёма судна дело не дошло и следующей весной льдины стащили его на глубину. Тем не менее, некоторые суда этого проекта жили долго.
Например: «Василий Шукшин». Бывший ВТУ-322, переименован в честь актёра, скончавшегося на его борту во время съёмок фильма «Они сражались за Родину». Кстати, про кино: на Вятке (и в Атарах, в частности) тоже фильм сняли – «Берега» с Валерием Золотухиным. И съёмочная группа также арендовала аналогичный теплоход. Только вот последние фото «Шукшина» оптимизма не вызывают. А «Николай Яковлев» (ВТУ-325) ещё недавно совершал увлекательные рейсы по северным рекам. Но владелец признал их нерентабельность, и теплоход отправился в Москву (за лучшей жизнью).
А первая «Заря» появилась на Вятке в 1968 году. Имела номер 15 и сначала совершала пригородные рейсы. По скорости (до 45 км/час) она вдвое превосходила ВТУ. Двадцатый век набирал обороты, и время ценилось всё больше. Неспешное плавание с созерцанием берегов интересовало лишь путешественников. И, что ещё было важно: водомётный движитель «Зари» предполагал её эксплуатацию на мелководных и засорённых реках. Для Вятки то, что доктор прописал.
И подходить она могла практически к любому берегу. Конечно, причаливание к пристани теплохода более зрелищно и торжественно, но опять же: время – деньги. В период своего расцвета глиссирующий флот охватывал пассажирским сообщением всю Вятку ниже Кирова. А по большой воде были рейсы вверх по течению до Нагорска. Разумеется, покрыть всё расстояние до Вятских Полян за световой день «Заря» не могла, а ночью они не ходили, поэтому маршруты частично перекрывали друг друга. Путь от Кирова до палатки на Атарском берегу занимал порядка 11 часов, что надо признать было довольно утомительно. Но в те годы сама возможность заезда-выезда без ночёвки была большим шагом вперёд. Атарские аборигены быстро вошли в контакт с командами этих быстроходных судов, и летние поселения стали практически постоянными остановочными пунктами вне расписания. Причём перемещались не только люди, но и разнообразные грузы. Бывали случаи, когда приходилось посылать лодочный мотор, взамен вышедшего из строя.
С расширением сети автодорог, уменьшилось количество пассажиров на водном транспорте. А переход экономики на рыночные рельсы сделал эксплуатацию «Зорь» не рентабельной. По крайней мере, на Вятке. Кроме того, экологи не слишком жаловали эти теплоходы. Мол, волна от них большая – берега размывает, мальков на берег выплёскивает. Спору нет – волна немаленькая, но плавная. Совсем не такая как от колёсников. С другой стороны, в лучшее время мимо Атарского берега «Зари» всего четыре раза в день проходили. А когда сильный ветер случается, что в принципе, не редкость, то целый день волна о берег бьётся. Да она помельче, но суммарная энергия воздействия куда больше.
О размывающей мощи весеннего половодья, я уж и говорить не буду. Ни разу, так и хочется сказать, за все годы наблюдений не видел ни одной выброшенной рыбки. Не берусь утверждать, что такого не может быть в принципе, но сам не видел. Наоборот, имели место случаи спасения рыбы теплоходом «Заря». При отходе струёй воды разбивало стеклянные морды для ловли живца, если эти снасти забывали достать перед причаливанием судна. Освобождённые рыбки, надо полагать, ничего против такого развития событий не имели. Но это мелочь. Гораздо более существенное огорчение испытали рыбаки, когда «Заря» смыла вместе с куканом, пойманный экземпляр рыбы ценной породы, весом более 6 кг… Впрочем, недостатки у теплоходов этого проекта действительно были. Для обеспечения высокой скорости требовался мощный двигатель, который, естественно расходовал много топлива. Более того, выхлопные газы смешивались с водой, что частично гасило шум, но всё же он весьма ощущался, а несгоревшие частицы топлива на пользу реке не шли. Форсированный дизель имел малый ресурс - нередко случались поломки, вызывавшие отмену рейсов. Разумеется без предварительного оповещения пассажиров. Правда, была проведена модернизация проекта, но эти суда на Вятку уже не попали, так что ничего про них не скажу. Одно время вместе с «Зарёй» линию Котельнич – Аркуль обслуживал теплоход на воздушной подушке «Луч», однако по грузоподъёмности он проигрывал «Заре». И хотя волна от него была поменьше, а двигатель экономичнее «Луч» на наших речных просторах не прижился. Тем не менее, как утверждают очевидцы, такой теплоход ещё ходит по Оке от Калуги до Алексина…
…Семьдесят четвёртый год; возвращаемся из Атар. По берегам никого, ввиду карантина по случаю обнаружения в Вятке холерного вибриона. На одном из самых малозаселённых участков реки между Котельничем и Новожилами происходит серьёзная поломка мотора. Из тех, что в походных условиях ремонту не подлежат. Грести против течения на тяжелогруженой лодке нерационально - ведём бечевой по пляжам. Впрочем, и так продвигаемся не слишком быстро. Дождя нет, но как-то серенько. Ситуация хоть и не критическая, но явно безрадостная. Вдруг из-за поворота появляется самоходка ГТМ-62, следующая в попутном направлении. Робкая попытка, как сейчас принято говорить, застопить, увенчалась успехом. Своим краном, прямо с воды нас забрали на палубу. Умная голова придумала на эти теплоходы грузовую стрелу поставить. Первые суда этой серии её не имели. Тем не менее, наши соседи по берегу, как-то умудрялись свою лодку на них перевозить. А команда 62ой не просто подобрала нас, но и предоставила место в каюте, допустила до камбуза и следующим утром выгрузила нас прямо на лодочной станции. Тогда, понаблюдав за работой рулевого, понял, что труд речника на Вятке совсем нелёгок. Глубина на перекатах примерно соответствовала осадке судна и многие из них не проходили, а в буквальном смысле переползали. Нередко случались годы, когда уровень воды в реке падал настолько, что ГТМ до Кирова не ходили – работали ниже Котельнича. А 62-ю после её ухода с Вятки довелось увидеть в фильме Георгия Данелия «Фортуна». Можно сказать – в главной роли. Правда, сам фильм для такого мастера не выдающийся.
Но в начале июля, когда заезд в Атары был особенно массовым, воды хватало. Очень удобно, не ограничивая список нужных вещей, прямо с лодкой погрузиться на теплоход, чтобы часов через 20 сойти на летней стоянке. Мы, по скромности всё же старались, чтобы наш багаж ограничивался объёмом лодки. Да и обратное возвращение предполагалось своим ходом. Сухогрузы всё-таки ходили не по расписанию, и мобильной связи ещё не было. Впрочем, лицам, имевшим особо дружеские отношения с пароходством, это не мешало.
А ещё была на реке такая полезная штука, как плавучий магазин. Конечно, в первую очередь они обслуживали речников, но и нам кое-что перепадало. Разумеется, кроме дефицитной в те годы тушёнки. Это только для плавсостава по спискам. Ну и скоропортящимися продуктами они тоже не торговали. Наверное, не было и алкоголя, но на это я по малости лет внимания не обращал – купили пряников – вот и здорово!
Первые признаки серьёзной болезни пароходства обнаружились в 1992 году. На фоне всеобщей катавасии, отменили дальние рейсы скоростных судов. К сухопутной заброске мы тогда ещё не были готовы, поэтому Атарский сезон пришлось пропустить. В порядке некоторой компенсации приняли предложение друзей: съездили на Камень – скальный массив на берегу Немды. В Кировской области он единственный в своём роде, а никто из нашей семьи раньше там не был. Ввиду малой продолжительности пребывания, большую часть времени посвятили заготовке ягод. Благо плантации оказались неподалёку. Но в остальном, место не слишком поглянулось – слишком оно проходное. А оставшуюся часть отпуска провели в водном походе: впервые по Карелии.
В 93ем «больному» стало лучше и «Заря» с «Лучом» возобновили свои рейсы в полном объёме. Таким образом, группа из 16 человек отправилась в Атары, имея все свои вещи в рюкзаках за спиной. В том числе и Плавсредство – впервые вместо моторной лодки в этой роли выступала байдарка. Тем не менее, за пять дней, опять же интенсивных заготовок, душа чуть успокоилась и жаждала продолжения. На следующий год оно случилось, даже в несколько расширенном формате. Впервые заехали через Советск автобусом и там пересели на «Зарю». Это было быстрее по времени, да и не надо было, как в Котельниче с вокзала идти в порт. В Советске туда ходил городской автобус. Габаритные вещи друзья завезли на машине в Петропавловское, оставили её у знакомых и присоединились к нам на теплоходе. Более того, удалось забросить в Атары моторную лодку, напросившись на ГТМ. И по окончании отдыха успешно возвратиться на лодке домой. Причём, без ночёвки – такое, кстати, удалось всего второй раз за все возвращения. Правда, при этом пришлось пренебречь хорошей морской практикой – последние 50 км шли в тумане, а затем и в темноте. Но уровень воды в июле 94гобыл очень высок, поэтому риск сесть на мель был минимален. А ночевать не хотелось, поскольку в лодке находился скоропортящийся груз – неперебранная клубника, и задержка в пути могла лишить её возможности радовать нас в виде толчения. Кстати, о толчении. Сам термин вошёл в наш лексикон сравнительно недавно. Суть его крылатой фразой выразил Андрей Сидоров: «Варенье варят, а толчение мы толкушкой толчём». Действительно, на заре Атарской эры из собранных ягод варили варенье. С каким нетерпеньем дети ждали, когда позовут есть пенки – побочный продукт процесса. Но затем пришли новые технологии, ягоды стали перетирать с сахаром. Конечно, чтобы продукт не забродил, сахару надо класть много, но зато сохраняются вкус, цвет и аромат ягоды. Появление объёмных морозильников, позволило уменьшить в заготовках долю сахара, что естественно сделало толчение более полезным продуктом. Главное сохранить ягоды до возвращения, а там расфасовать по коробочкам и – в морозильник. На берегу для сохранения продуктов вырыт погреб, ну а на Сковородке, где в грунте особо не покопаешься, в качестве холодильника используют родник. Оттуда, естественно, берут и воду для приготовления пищи. Нам же за родниковой водой приходится ездить на лодке, но это стоит того, ибо чистота речной воды вызывает сомнения, а непрозрачность очевидна…
…Хмурое июльское утро 95го. Беспросветный дождь. Под навесом автовокзала гора рюкзаков, около которой сиротливо жмутся 17 человек. И хотя у группы всего 3 билета они твёрдо намерены сесть в автобус, чтобы начать первую сухопутную заброску в Атары. Свояк, подвозивший нас до автовокзала, подзуживает: «Вообще-то я человек завидущий, но вам не завидую». Но мы уже чем-то приглянулись Фортуне, и стала она к нам поворачиваться – в автобус взяли всех, правда в пути пришлось штраф за неоплаченный багаж заплатить. Но по отношению к количеству вещей сумма была незначительной. Когда через 4 часа пересаживались в машину повышенной проходимости, дождя уже не было, а на Берегу нас и вовсе приветствовало солнце. Радовало оно и в дальнейшем. Обратный выезд прошёл без приключений. Тоже по суше, ибо «Заря» и «Луч» с той поры в Атары ходить перестали. Но, говорят, что история развивается по спирали – быть может, когда-нибудь на её новом витке судоходство на Вятке возобновится.
А пока, в ожидании этого события, мы совершенствовали сухопутную заброску. Накладки, конечно, случались: в 1996 году, ввиду поломки машины, всей группой (16 человек) по пути заночевали в квартире у хороших людей. Годом позже, впервые для поездки заказали автобус марки ПАЗ, но попытка добраться на нём до места, несмотря на сухую погоду, окончилась неудачей. Сначала слегка заблудились – одно дело, когда нас привозили местные жители, а другое - когда самим пришлось ориентироваться. Впрочем, верную дорогу нашли довольно быстро. Вот только качество её водителя совсем не устроило. Даже предложение заплатить «сверх счётчика» его не вдохновило, и он высадил нас километрах в трёх от желаемого места. Челноком вещи переместили, тем более что тренированные уже – годом ранее отъезд также был сопряжён с переносом багажа, правда, на меньшее расстояние.
Ещё сезон 97го года запомнился погодой – облачной, но без дождей и, практически отсутствием комаров, что благоприятно сказалось на сборе ягод. Впервые, почти всем табором сходили в пеший поход к развалинам Атарской церкви. Такие выходы по окрестностям впоследствии стали традиционными. И состоялся конкурс, в результате которого прямо на берегу пошили флаг лагеря. Решили, что ежедневно поднимать его будет первый пробудившийся, а спускать – наиболее отличившийся из детворы. Когда дети выросли, показалось, что ритуал этот необязателен. Три флага с уменьшенной копией предшественника, гвоздями закрепили на невысоких флагштоках. Был в этом ещё такой резон: только после одной зимы на мачте сохранился шнурок для подъёма флага; в остальных случаях 12ти метровый шест приходилось выкапывать и ставить вновь, только затем, чтобы через верхнюю петлю продеть верёвочку. Но простояли новые флагштоки всего два сезона – общественное мнение потребовало вернуть и флаг, и ритуал. Так совпало, что с новыми флажками погода не задалась, да и для взрослых наших детей торжественный спуск флага как один из мостиков в прошедшее детство.
В 98ом для заброски на Берег нам смогли предложить только фургон на базе УАЗика, поэтому участникам пришлось поделиться на две группы. Одна воспользовалась предложенной машиной, другая отправилась из Советска на трёх байдарках с промежуточной ночёвкой чуть ниже Петропавловского. После краткой остановки на Сковородке байдарочников накрыла стена дождя. Однако перед самым финишем дождь взял паузу, чтобы мы смогли поставить палатки и съесть обед, заботливо приготовленный автогруппой. Затем дождь припустил вновь на целые сутки, вкупе с ветром заточив отдыхающих в матерчатых убежищах. О приготовлении горячей пищи речи быть не могло – довольствовались сухим пайком. По счастью, это был практически последний для нас дождь в том сезоне. Почему практически? – тут небольшое отступление. Тогда, впервые со времени прекращения пассажирского судоходства, мы принимали гостей. Они пожаловали на пяти машинах и количество их было так велико, что когда после выходных нас осталось 17 человек, мне казалось, что в лагере никого нет. Прибывшие машин повышенной проходимости не имели, поэтому они весело вспоминали перипетии заезда, осложнённым упомянутым суточным дождём. Притом, что со дня буйства погоды минуло уже пять дней. Гостеприимные хозяева без устали хлопотали на кухне, а напитки гости привезли с собой. Шумный ужин затянулся до рассвета. Субботу отсыпались, а в воскресенье после завтрака гости засобирались домой. За час до полуночи предстоял финал Чемпионата мира: Франция – Бразилия. И следовало обстоятельно подготовиться к этому футбольному пиршеству. Но отъезжающие болельщики не ведали, что лишь единицы из них успеют на последние 15 минут матча. Приключения пообещала внезапно загрохотавшая над лесом гроза. Правда, на палатки упала буквально пара капель. Основной же её удар пришёлся на самые проблемные участки дороги, глиняное покрытие которой стало сродни мылу в бане. В общем, пришлось идти за трактором. Когда же, наконец, машины достигли асфальта и устремились к телевизору, особо спешащие были остановлены за превышение скорости…
Через пару дней к нам приехали другие гости на трёх машинах, две из которых были способны преодолевать бездорожье. Однако времени на дорогу они потратили чуть меньше предшественников. Правда, причина была в другом: решив сократить километраж, они поехали через Петропавловскую паромную переправу и, оказавшись на нужном берегу, вскоре заблудились.
Хорошей карты тогда ещё не было, не говоря уж о навигаторе. Тут, сильно забегая вперёд, скажу, что группа велосипедистов, решивших повторить их маршрут, имея на руках и то, и другое, прибыла на место лишь глубокой ночью.
А ещё из далёкого 98ого по сей день вспоминается история о том, как один из нас, можно сказать, нос к носу столкнулся с медведем. Утверждение, что этот зверь летом на человека не нападает, опровергнуто не было, тем не менее,
своё недовольство мишка выразил, и товарищ счёл за благо кратчайшим путём выйти из леса к реке.
В следующий сезон для заброски подвернулась оказия – автобус до Петропавловского. Грех было не воспользоваться. Ну, а поскольку дальше идти водным путём, дополнительно арендовали байдарки. Флот наш насчитывал пять вымпелов, правда одной из лодок была надувная «Ласточка». Судно, на мой взгляд, малопригодное для длительного перехода по большой реке. Пришлось взять её на буксир, что несколько тормозило продвижение группы.
Тем не менее, за световой день уложились, и вечерок дивный выдался – на загляденье. Раз уж лодок у нас оказалось много, решили в свободное от сбора ягод время провести гребную регату. Идея понравилась – с тех пор это регулярное состязание, вызывающее большой интерес. Конечно, поначалу мы тупо гребли на скорость. Затем стали добавлять усложняющие элементы: то экипажам по пути к финишу надо собирать плавающие предметы, то сами участники покидали судно, чтобы финишировать вплавь, а то и вовсе скрестили греблю и стрельбу из пневматического пистолета – вроде как водный биатлон. Перед жеребьёвкой стали проводить «посев» участников, что существенно обострило борьбу на дистанции и сделало возможным проведение соревнований в формате матч-рейсов. Победители получают призы, но лозунг – «главное не победа, а участие», - здесь более актуален, чем на Олимпийских играх. Ещё в сезоне-99 наш многочисленный флот (за вычетом «Ласточки») использовали для выезда – совершили переход с ночёвкой до Буйского Перевоза. Едва отойдя от Берега, мы стали решать сколько хлеба купим в ближайшем магазине (деревня Ключи, 18 км).
Дело в том, что тогда питались только теми продуктами, которые привезли с собой. Никто сметану к борщу не подвозил. И хлеб также покупался на всё проживание. Купленные в Нолинске мягкие, с хрустящей корочкой буханки, оказались поражены хлебной палочкой и вскоре были выброшены. Вот поэтому мы серьёзно заскучали по хлебушку, которого в мирной жизни почти не замечаем. Да и в той ситуации насытились быстрее, чем ожидали.
А в 2000 году то ли с арендой байдарок не заладилось, то ли просто захотелось привнести в заброску пеший поход, сейчас и не вспомню. Но, так или иначе, загрузив доверху байды в Петропавловском и, с трудом втиснув туда капитанов, группа путников в составе десяти человек, состоящая в основном из женщин и детей школьного возраста, налегке отправилась в путь. Точнее: почти налегке – в лодки не вошли пенополиуретановые коврики, несколько кусков полиэтилена, да ещё какая-то мелочёвка. Вначале пошли по грунтовке. Но она не просохла от предыдущих дождей и глина, налипая на обувь, сильно отягощала передвижение. Решили просто пойти по азимуту через поле к ближайшему леску. Крупномасштабная карта на тот момент уже появилась в продаже, но она предназначалась автомобилистам и сведения о рельефе местности в ней отсутствовали напрочь.
Поэтому, когда внутри узкой полосы леса оказался глубокий лог – это явилось неприятным сюрпризом. В конечном итоге таких логов оказалось пять. Особенно запомнился последний – к нему подошли уже в сумерках. До противоположного поля было рукой подать, и мы надеялись там найти дорогу, по которой ходили пешком в Атары. Однако лог оказался самым глубоким, по дну протекал ручей и, невероятно долгим показался подъём от него. Когда же, наконец, выбрались, время подошло к полуночи. Стало очевидно, что полевой ночёвки, в прямом смысле этого слова, не избежать. Тут-то и порадовались оказавшимся у нас коврикам и полиэтилену. Едва рассвело, продолжили поиск дороги. Нашли её сходу, и оказалась она всего в двухстах метрах от импровизированного лагеря. Воистину, утро вечера мудреней. Когда мы, купаясь в лучах взошедшего солнца, достигли цели, обозначилась другая проблема: как докричаться до участников водной заброски, которые крепко спали в палатках на другом берегу. Надо заметить, что Вятка в том месте достаточно широка и покричать пришлось изрядно…
Нулевой сезон памятен подъёмом паруса на байдарке и включением в «атарскую спартакиаду» стрельбы из пневматической винтовки. Взять в руки шкот (снасть для управления парусом) и ощутить себя флибустьером решились далеко не все. А вот популять захотелось всем. Соревнование прижилось. Периодически меняли виды оружия и мишени. Так в 2009 году опробовали стрельбу из лука. Сейчас специализируемся на пистолетах. Но была и рогатка!
Первый сезон нового тысячелетия порадовал хорошей погодой и большим количеством участников. Год 2001, можно сказать, прошёл для нас под знаком велосипеда. В какой-то момент решили попробовать себя в этой ветви туризма.
Весной сходили в веловодный поход, а осенью намеревались прокатиться по Финляндии. Поэтому вполне логичным было желание взять велосипеды в Атары, как с целью тренировки, так и более широкого знакомства с окрестностями. Задачи выполнили. Был соблазн написать – с блеском, но правильнее будет – с трудом. Всё-таки велосипеды были обычные дорожные. К многоскоростным байкам ещё только приглядывались…
Последующие три сезона продолжили точечно улучшать Атарский отдых. В частности, в 2003 году впервые провели День Нептуна с различными водными забавами. Выкопали полноразмерный погреб для продуктов и заготовок. Радиальные походики по окрестностям регулярны и протяжённы. Концепция «одним составом на весь срок» уходит в прошлое. Зато общая продолжительность сезона выросла до трёх недель. Народ приезжает на сколько может и попутно подвозит свежий провиант. Стали проводить футбольные турниры – особенно популярен формат «дети против взрослых». А ещё исполнилась одна из моих мечт. Практически всегда мы ездили в Атары в июле. Редко – в августе. И один раз папа с друзьями сгоняли на Берег в сентябре. Поэтому мне хотелось побывать там в другие времена года, что удалось в 2004-ом. В начале марта (в общем-то - зима) арендовали ГАЗельку (уже было возможно) и, прихватив лыжи, высадились на полпути между Нолинском и нашим летним лагерем. Приключения себя ждать не заставили: сначала отремонтировали лыжное крепление, прикрутив проволокой, затем лыжные ботинки – просто прикрутив. Позже искали и нашли, выпавший из рюкзака валенок. Традиционно, в темноте добрались до избы в деревне Ключи, при этом обнаружили способности к ориентированию. Дом был заботливо подготовлен хозяином – где-то до +12°С, поэтому далее всё пошло хорошо. Даже утренний морозец и сильный ветер не напрягли нас. Тем более что большую часть пути шли лесом и подтвердили способности к ориентированию (без навигатора!). Тут самое время сказать добрые слова о наших соседях по Атарскому Берегу.
История их поселения восходит к началу 70-х, а инициатива шла от Николая Николаевича Соколова. Вот так совпало, что он по имени-отчеству тёзка моего папы. Зато приезжая в одно и то же место, мы называем его по-разному: нам понятно о чём идёт речь, когда говорим, что едем в Атары, а они – в Лебяжье. При этом Атары десять километров выше по течению, а Лебяжье – на двадцать восемь ниже. И то, и другое, к слову, на другом берегу. Поэтому кто-то это же место называет Камнем (по названию близлежащей деревни, от которой уже ничего не осталось). Ещё доводилось слышать определения без географической привязки: «сосны», «корни»… Команде, вернее сказать семье Николая Николаевича Соколова место приглянулось во время путешествия по Вятке на моторной лодке. Правда, вспоминают, что встретили их не слишком приветливо, но приняли. Да и какие был основания не принять? Кстати, они из Кирово-Чепецка, тогда как большинство поселенцев из областного центра. Но концепция, в принципе, схожа – семейный отдых, где главное - общение людей и созерцание окружающей действительности. Например: наблюдать течение реки. В остальном досуг может различаться, но это не столь существенно. Мысль не моя, а Шестакова Владимира Сергеевича из его фото-видео трилогии «Лебяжье», несущей тот же посыл, что и эти записи. Особенно трогательно было увидеть кинокадры, датированные 1974-м годом: за общим столом наша семья, друзья семьи, наваристая уха. Я помню эту съёмку, помню, что выразил желание увидеть фильм. Обещали показать. И вот – увидел – спустя сорок четыре года. Добавлю, что на Берег Соколовы также прибывали на моторной лодке, но не сверху как все мы, а снизу – от Буйского Перевоза. У них была возможность лодку и снаряжение подвезти на грузовике. Вещей много. Часть размещали на буксируемом надувном плоту. Но километраж от Буйского впятеро короче пути от Кирова. Позже при заброске-выброске мы тоже стали использовать грузовой автомобиль. Это, безусловно, ускоряет процесс и позволяет взять больше поклажи. Всё-таки с возрастом отдыхать хочется в комфорте и, руководствуясь этой потребностью, соседи возвели маленький домик из подручных материалов. Как у Нуф-Нуфа в известной сказке. Много позже он также не устоял, правда, не перед волком, а перед дикими людьми. Но к тому времени рядом вырос второй, более солидный дом (вспоминаем Наф-Нафа). Нет, не из камней, но добротный рубленый с печкой и просторной лежанкой на втором этаже. Тут пора вернуться к лыжному походу, ведь благодаря этому домику идея стала обретать реальные очертания. И 6 марта мы заночевали в гостеприимной избушке, разумеется, спросив разрешения у хозяев. Три свечки вполне осветили помещение, а печка быстро сделала наше пребывание комфортным. Короче: это была одна из лучших походных ночёвок. Ещё один приятный момент из того похода – первый звонок с Берега домой по сотовому телефону. Нахлынувшие чувства описать сложно. Однако, надо заметить, что с тех пор покрытие сетью не очень-то улучшилось – надо искать определённые точки (ближе к реке), где связь возможна. А телефон в путешествии оказался полезен – мы немного не успевали ко времени, о котором договорились с водителем. Связь была неустойчива – почти не было. Притом, что уже находились на высоком месте. Догадались написать SMS и подбросить телефон ещё выше. И ведь сработало! А какая фантастическая луна всходила нам навстречу, когда усталые, но довольные мы ехали домой. Упомяну, что также впервые в этом походе ощутили преимущества светодиодного фонарика.
В том же году в конце сентября уговорили знакомого ещё раз съездить в Атары на его УАЗике. Палатку даже не брали, рассчитывая на домик. Но на этот раз мы были совсем не одиноки в своих устремлениях. Уже на въезде в лес встретился молчаливый абрек. А в избушке обретались рыбаки.
Хотя это определение не вполне точно. Рыбу они, конечно, добывали – в промежутках между употреблением крепких напитков. Правда, двое из Чепецка открыто алкоголем не тешились и полностью посвятили себя добыче: когда уходили с реки, шли в лес брать грибы. Причём, показалось, что все, какие росли. Насколько приятнее вспоминалась поездка, если бы мы гостили на Берегу одни? Не знаю. Всё-таки при всей красе золотой осени солнце непривычно закатывалось прямо напротив и, конечно, гораздо раньше, чем в июле. И если в марте за этим же столом было радостное предвкушение нового сезона, то в сентябре – грусть по прошедшему. Одним словом – поездка с ярмарки...
А в следующем 2005-ом мы вернули на Берег моторную лодку.
Доверху наполненный фургон «Бычок». Из-за неплотно закрытых дверей робко выглядывает нос «Крыма», словно смущаясь своей длины. Однако пост ГАИ миновали без вопросов. Зато, когда кончился асфальт, вопросы возникли. Маленькие колёса «Бычка» оказались не готовы к встрече с просёлочной дорогой, тем более увлажнённой прошедшим дождём. Вариант с переноской груза на себе исключался сразу – слишком далеко. Пошли за трактором. С его помощью грузовичок один проблемный участок преодолел, но всё равно близко к реке подобраться не удалось. Тем не менее, блеснув технической смекалкой и богатырской силой, вещи на Берег переправили. Вообще, после прекращения судоходства наши заброски стали сродни подвигам Геракла. Но как говорится: «Любишь кататься…». Отъезды тоже не очень просты, к тому же они отягощены сожалением о закончившемся отдыхе. До поры до времени, я говорил – о закончившемся лете. Отпуск не резиновый, и замутить что-нибудь глобальное в августе, как правило, не удавалось. Хотя приятные исключения в виде чартера по озеру Саймаа случались. Но это, опять же другая обширная тема. Впрочем, когда проторили дорожку в Европу, поняли, что наше лето там возможно и в октябре. Туристические сезоны стали полновеснее. А мотолодка «Крым» в порт приписки Киров больше не вернулась, но четыре сезона верой и правдой прослужила. На первую зимовку оставили её в условно (только летом) жилой деревне. Правда, те годы позже назвали тучными, и она спокойно дождалась нашего возвращения. Далее оставляли у знакомых в жилом Елькино. На берег и с берега возили трактором. Причём тележка загонялась в воду аки трейлер, поэтому погрузка-выгрузка заметно облегчились. Затем там неожиданно нашёлся покупатель и в восьмом году лодка уехала в тележке без нас. Когда возникает дискуссия по Крыму, я отвечаю, что «Крым» был в моей жизни 37 лет. Это первый «Крым» на Вятке. Серийный номер 131. Однажды мы встретили его собрата под номером 129. Оба были куплены на родине – в Украине. К слову: без Интернета это было весьма непросто. Но уж очень поглянулась нам лодочка, увиденная годом ранее на ВДНХ. Признаю, с позиций сегодняшнего дня достоинств у неё немного. Кстати, в Союзе это была первая сварная лодка – до этого только клепали. Пара шовчиков со временем треснули, но не критично. Днище практически плоское, что способствовало выходу на глисс под большой нагрузкой, но тряска на короткой волне была до отбивной печени.
Спать в лодке втроём тесновато, однако палатку в дальние походы не брали (экономили на весе). Носовой багажный отсек маловат, да и достать что-либо из него - согнуться в три погибели, но против «Казанки» ногам было удобнее. Кормовой отсек просторен, но не самоотливной, поэтому черпаком работали часто. Всхожесть на волну тоже оставляла желать лучшего: несколько раз ловили её поверх лобового стекла. Да и остойчивость оказалась не стопроцентной. Ещё при папе, в крутом повороте наш «Крым» опрокинулся. По счастливой случайности или по высшей милости потери были минимальны. Хорошо, что это случилось уже после нашего большого похода, иначе на Рыбинском водохранилище было б совсем волнительно. А ещё я проиграл пари товарищу, утверждавшему, что на вёслах тяжёлый «Прогресс» легче…
…2009 год. В стране очередной кризис, но лодку покупать надо. Вариант с байдарками как основной уже не рассматривается. Всё-таки мотолодка существенно улучшает организацию отдыха на Берегу. Собственно под эту задачу и выбрали плавсредство: «Блик-40» - открытая лодочка без изысков (кризис же на дворе), но вместительная и остойчивая. К тому же заподлицо входит в четырёхметровую «ГАЗель».
Именно это вариант транспортировки использовали в течение девяти лет. «ГАЗель» заказывали пятиместную, так что и группа сопровождения (читай – грузчики) ехала вместе со всем снаряжением. Поскольку «Крым» продали пакетом, то есть с мотором, то я взял кредит и новый Tohatsu. По правде говоря, мечта сменить мотор появилась с началом продаж импортных двигателей. Но как-то не мог решиться, а тут отступать некуда. Иначе – вёсла. Конечно, наступив на горло – кризис опять же – мощность против желаемой пришлось занизить. На четверых 18-ти лошадок хватало вполне. Впятером… Уже сильно зависело от комплекции экипажа. А всё, что свыше – водоизмещающий режим. Зато моторчик ни разу нас не подвёл. Если не заводился со второй попытки – значит, забыл вставить чеку безопасности. Более того: кожух за 6 сезонов снимал однажды – проверить состояние свечей. Ну и согласно регламента менял масло в редукторе. Разительное отличие от «Вихря»! Да, с появлением новой лодки сменились точки спуска на воду и подъёма из неё. Теперь мы подъезжали по асфальту к самой реке и, соответственно, перетаскивание вещей ушло в прошлое. Стало легче!
…Пятница (для историков – 8 июля 2011 года). Атарский сезон уже в разгаре – большая группа собирается на Берег. На нескольких машинах. Погода хорошая, да и автомобили неплохие, поэтому решаем ехать непосредственно к палаткам. Но, когда людей много, то и сборы затягиваются. В общем: до грозы мы не успели. Хорошо, что ливень (один из сильнейших, которые мне доводилось видеть) обрушился на нас, когда мы ещё не съехали с асфальта.
Созвали «совет в Филях» и проголосовали за объезд (70 км) по другому берегу. Тоже вышло не всё гладко – уже ночь – да, хоть и меньше бездорожья на другом берегу, но оно есть. Зато второй раз увидел восход в Атарах. В обычной жизни солнце восходит за лесом и у нас появляется к завтраку. Наблюдать можно с противоположной горы, но это – рано встать, а то и не ложиться вовсе, переправиться, подняться и только затем получать удовольствие при наличии ясной погоды.
Собственно отсюда и название сайта Берег Заходящего Солнца, поскольку восходящее мы не видим. А до восхода 9 июля «Ниву», которая стартовала чуть раньше, дождь застал перед въездом в лес, куда она въехать не смогла. Тут ещё раз Большое Спасибо нашим береговым соседям, которые, не смотря на ливень и поздний час, поехали и вытащили. Было ещё трое товарищей, которые бездорожья избежали, но им пришлось при свете молний идти по реке 10 километров. По прибытии они отпили из предложенной бутылки, не дожидаясь стаканов, а уж что в душе творилось словами [печатными] описать не смогли.
Обстоятельства, в целом, благоволили нам и мы продолжали ежегодные поездки в Атары. Уже третье поколение (внуки) видит как течёт река и растёт земляника, слышит как шумит в соснах ветер и кричат над водой чайки. Кстати, о соснах – с ними не всё благополучно. Развиваясь, капитализм обратил свой хищный взор на лесное богатство. Не мог не обратить – деревья стали вырубать. Пока, правда, не до уровня пустыни, но культура лесозаготовки очень оставляет желать лучшего. Это второе большое огорчение после прекращения судоходства на Вятке. Да и река без должного ухода мелеет. В некоторых местах уже сложно представить как там проходили пароходы с баржами. Однако в июле семнадцатого (полную противоположность июлю десятого) можно было снимать ремейк фильма «Водный мир». И раньше бывали высокие уровни воды, но чтобы летом не прогуляться по берегу вдоль речной кромки?... Перед отъездом мы по традиции устраиваем прощальный костёр, дабы заглушить грусть расставания.
Естественно, соблюдая противопожарные правила – подальше от леса. А в 2017-том постоянное кострище было глубоко под водой и огонь запалили на маленьком плоту. Когда, удерживавшие его верёвки сгорели и костёр поплыл по течению мелькнула мысль, что это уплывают наши Атары. Но тогда не уплыли.
А несколькими годами ранее (как стало доступно) к мощному зареву костра добавили пиротехническое шоу. Конечно, о необходимости этого атрибута можно спорить – практика показала необходимость очень взвешенного похода к соблюдению традиций и привнесению новых. С другой стороны много ли вечных традиций? Уж какой расцвет переживала эпоха динозавров и, где они сейчас? – В виде костей в музеях. Вот и традиция совместного отдыха, в описываемом формате – вещь уходящая. Собственно поэтому этот текст - мой мазок в портрет явления. Странички воспоминаний. Чтобы память не скучала – как говорит Владимир Сергеевич Шестаков – она [память] скучает, когда ничего не помнит. Туристы специально для совместных воспоминаний Гусятник придумали. И мы регулярно в осенне-зимнее межсезонье собирались атарской компанией за столом в уютном месте, чтобы, когда за окнами слякоть смотреть фотографии, фильмы… И беседовать, вновь проживая минувшее лето. Впрочем, именно эта традиция испытания вечностью не выдержала. Или приелось, как КВН, который – все знают – уже не тот, или слоган «надо чаще встречаться» сегодня не в тренде, или??? А ведь был год, наверное, восьмой, когда действительно собирались чаще. На квартирах: на плов, на пельмени, на пирог… Мне, казалось, что это хорошо, но не прижилось. Хотя (опять цитирую Шестакова) расставания должны заканчиваться новыми встречами.
До встречи в Атарах