Все произведения автора  >>..... Все авторы  >>



Порфирьев Иван Яковлевич
    Отрывок из воспоминаний 1886 года

Отрывок из воспоминаний И.Я.Порфирьева, профессора русской словесности Казанской Духовной Академии. В приведенном отрывке содержится описание села Атары. Васильево. 10 июня 1886 года1. Часть первая Уже давно у меня явилась мысль составить хоть краткую записку о своем роде-племени – на память моим детям и внукам; но за разными делами и болезнями я до сих пор не мог даже приняться за ее исполнение. Хочу приняться ныне и написать, сколько смогу и успею, ныне другим делом я заниматься не могу, а оставаться совсем без дела скучно. Я родился 23 сентября 1823 года в селе Атарах (Атары) Уржумского уезда Вятской губернии2. Батюшка мой был священником этого села: о.Яков Максимович Порфирьев, а матушка – Екатерина Николаевна, урожденная Курочкина. Род батюшки был крестьянского происхождения. Отец его, о.Максим, хотя тоже был священником, но был сын крестьянина. Между крестьянами Атар еще во время моего детства было много родных батюшки. Из них в моей памяти остался только один – Матвей Иванович Аверьянов, выслужившийся из крестьян офицер. Он еще при мне жил в Атарах. Потом перешел в город Нолинск на должность соляного пристава. Когда я учился в Нолинском училище, то часто ходили к нему. И он, и жена его принимали меня как родственника. О.Максим прозывался Перфильевым, Порфирьевыми стали называться его сыновья: Иван, Авраамий и Яков. Все они уже учились в семинарии и были потом священниками. Иван Максимыч – в селе Кырмыже3, Авраамий Максимыч – в Шурминском заводе4. А батюшка Яков Максимыч остался в своем родном селе Атарах. Село Атары с церковью во имя Спаса Всемилостивого сначала находилось на самом берегу реки Вятки, потом, вследствие того, что вода затопляла берега, было перенесено кверху на гору, более чем на полверсты от берега. Это случилось при о. Максиме. На старом месте села еще в мое время стояла в развалинах старая деревянная церковь, мы, дети, часто бегали к ней играть. Об о.Максиме мне мало известно. В живых я его уже не застал или уже не помню; помню только его жену, бабушку Акулину Ивановну, которая жила так долго, что, как говорили тогда, уже выжила из ума, от старости у ней было так много странностей, что ее считали помешанной и ее держали не в самом доме, а в отставной избе. Сердитая и брезгливая, здесь она жила на печи или на полатях. О.Максим считался богатым человеком. Говорят, разбойники несколько раз собирались ограбить и даже убить его. Однажды в глухую осеннюю ночь они забрались к нему в дом и начали спрашивать, где у него деньги. А так как он не сказывал, то пытали его на огне, но бабушка, спавшая где-то в чулане, услышала шум и крики дедушки, успела выбежать на улицу и, взбежав на колокольню, начала бить в набат. Это было еще время, когда село находилось на самом берегу р.Вятки. По берегам Вятки тогда был лес и страшная глушь, воровство и разбой в этих местах были делом до того обыкновенным, что им занимались целые деревни, как каким-нибудь ремеслом. Мирным жителям жить было страшно. Мне рассказывали, что, собираясь ехать куда-нибудь в дорогу за 50 или за 100 верст, путешественники не только служили молебны, но исповедовались и приобщались, боясь быть убитыми на дороге. Такие опасности существовали очень долго. Батюшка рассказывал, что даже в то время, когда он был священником, примерно в 20-х годах, в один вечер вдруг к нему в дом является один мужик из разбойничьей деревни и заведомо считавшийся разбойником. Севши за стол, он вынимает из-за пазухи пистолет и, положив его на стол пред собою, начинает просить у батюшки денег взаймы 100 рублей, обещаясь возвратить их в срок. При такой обстановке отказать, конечно, было нельзя. Батюшка не только дал разбойнику денег, но и напоил его водкой. “Ну, о.Яков, – сказал угостившийся разбойник – за твое одолжение и угощение я расплачусь с тобой, беспременно. Приходи ко мне за деньгами в такой-то день”. Когда настал этот назначенный день, батюшка долго в сильном страхе колебался, идти или не нет. Но 100 рублей, хотя бы и ассигнациями, в то время для сельского священника были большая сумма, и он решился идти. Разбойничья деревня была недалеко от села, только переехать на другой берег Вятки. Разбойник оказался дома налицо. Завидев батюшку, он встретил его и привел в избу. Посадив за стол на лавку, он спросил его: “Что, батюшка, за деньгами пришел?” А сам, взявши нож, начал точить его. В то время продолжал разговаривать. Батюшка ни жив, ни мертв, как говорится, сказал, что действительно за деньгами, если милость будет, а то он может еще обождать. “Ну, хорошо, хорошо, сейчас заплачу”. И действительно вынес ему 100 рублей. “Спасибо, – сказал он, – что тогда из беды выручил”. При о.Максиме село Атары было перенесено на гору; при нем построена каменная церковь, отделана, впрочем, была при этом только теплая церковь, иконостас же в холодной церкви устроен был уже при батюшке. И я уже помню, как резали резьбу и золотили; мне тогда было уже около девяти лет. О.Максим в новом селе построил новый хороший дом деревянный. По смерти его дом достался батюшке, и в нем прошло мое детство до десяти лет. Дом был, впрочем, завещан всем братьям, и батюшка старшим братьям должен был заплатить за их доли, мне сказывали сколько, но я теперь забыл, едва ли не 400 рублей ассигнациями. Старшие братья были сильнее и крепче батюшки, который был с малых лет слабым и болезненным, но, надеясь на свою крепость и силу, старшие братья не дорожили ими и предавались разным излишествам, особенно винопитию, и поэтому рано умерли, батюшка же при слабом здоровье совсем вина не пил и вообще так жил воздержанно и осторожно, хотя и в постоянных трудах, что прожил до 70 лет. Его пример был для меня поучительным и благодетельным примером. Село Атары было двухштатное, с двумя священниками, дьяконом и четырьмя дьячками. Другой священник был старичок о. Гавриил Глазырин, дьяконом был его сын о.Димитрий. Дети его Иван и Алексей были моими сверстниками, мы долго вместе с ними воспитывались дома и долго учились в училище. Жена о.Гавриила была моей крестной матерью. Несмотря на то, что в Атарах батюшка родился, вырос и был уже девять лет священником, он нашел нужным их оставить и переселиться в другое село. Во-первых, Атары было бедное село и собиравшихся доходов далеко не хватало на содержание уже значительно в это время увеличившегося семейства, во-вторых, приход в этом селе был самый беспокойный, село было на одной стороне Вятки, а приход на другой, противоположной. Так что при всякой требе, при всяких сношениях с приходом нужно было переезжать через Вятку на пароме или на лодке, во всякую погоду и во всякое время. Это особенно было тяжело, а часто опасно весной, когда Вятка разливалась, и осенью во время распутицы. В это время матушка всегда ужасно беспокоилась и томилась, когда батюшка уезжал в приход, и мы, дети, вместе с нею со страхом сидели по нескольку часов на крыльце отставной избы и ждали его возвращения. К тому же батюшка, родившийся и выросший на Вятке, был страстный рыбак и предавался с таким увлечением рыболовству в широких размерах, что в бурное времена, осенью и весной, подвергался страшным опасностям. Поэтому матушка постоянно плакала и убеждала его перейти в другое село. Большое село было трехштатное, т.е. с тремя священниками, двумя дьяконами и шестью причетниками. Время переезда батюшки было, можно сказать, переходным временем от старых обычаев поповства к новым. Налицо еще были два старых заштатных священника и два новых, которые их заменяли.   О.Даниил принадлежал к тому разряду духовных лиц, которые только поились и кормились от прихожан и забирали у них все, что попадалось на завистливые глаза. Прихожане рассказывали, что когда о. Даниил ездил на приход, то нужно было убирать и спрятывать все, что лежало плохо: вилы, грабли, лубки, мочало. Потому что он, увидав, все забирал к себе в сани или телегу. Во время хождения с крестом по приходу слишком много пировали. Когда батюшка в первый раз по приезде в село ходил по приходу с крестом, то он вместо воды для освящения почти в каждом доме встречал на столе штоф или полштофа водки, и когда он делал за это выговор, то ему отвечали, что так было заведено прежними попами. Новые попы были люди трезвые и успевали обходить с крестом все приходы в три-четыре дня, когда прежде недоставало на это хождение и недели целой. Когда попы не пили, то перестал пить скоро и весь причт, и село Бельское сделалось вскоре образцово трезвым. Из лиц причта, как на более замечательного, должно указать на дьякона Исидора Кузмича Шкляева. Этот человек для всего села был советником во всяком деле и особенно в каких-нибудь внезапных случаях: загорится в доме, захворает вдруг кто-нибудь, нужно купить что-нибудь, – сейчас посылали за Сидором Кузмичом. Воспоминания первоначального детства самые дорогие и самые приятные, к сожалению, они всегда неясны, отрывочны и немногочисленны. Между тем они чрезвычайно важны: в это время развиваются те или другие наклонности и образуется будущий характер. Все это делается под влиянием семьи и вообще окружающей среды. Полный текст воспоминаний можно прочитать здесь: http://kds.eparhia.ru/bibliot/kaz_schule/vos_porf/

Все произведения автора  >>.... Все авторы  >>